Игорь ДЗАНТИЕВ

Ибрагим Ибрагимов - один из ключевых менеджеров московской фирмы «Стройпрогресс», являющейся генеральным подрядчиком строительства газопровода «Дзуарикау-Цхинвал». На стройки он с самого начала - с ноября 2006 года. Как начальнику управления, ему было поручено наладить техническое обеспечение строительства по всей протяженности трассы - и на территории Северной, и на территории Южной Осетии. Умение рационально маневрировать ресурсами, в нужный момент перебрасывать технику и механизмы в нужное место, не допуская простоев - это искусство, от которого во многом зависит жизнедеятельность такого большого строительного организма, каким, бесспорно, является прокладка уникального газопровода.

Не удивительно, что столь опытные, не раз проверенные в деле специалисты ценятся очень высоко. Это - штучный товар. Именно поэтому, когда настал решающий этап и главные силы были сосредоточены на Кударском перевале, начальником строительства Южного портала газопровода 8 мая был назначен Ибрагим Ибрагимов. И он еще энергичней взялся за дело, тем более, что и трассу, и  всех работающих на ней людей знал, как свои пять пальцев. Однако Ибрагимов не продержался в новом качестве и трех месяцев. Несколько дней назад он вынужден был прекратить исполнение своих обязанностей. Что послужило причиной такого решения, он рассказал в интервью сайту «Осетия-Квайса».

- Некоторое время назад я разговаривал с вами по телефону, и вы находились в Квайсе. На днях приехал в Квайсу, поднялся на Кударский перевал, и вас там не застал (читатели моих репортажей оттуда, наверное обратили внимание, что о начальнике не сказано ни слова). И вот теперь вы говорите из Москвы. Как и почему вы там оказались?

- На вопрос как, ответить очень просто - самолетом долетел. А вот почему, это требует, наверное, более подробного пояснения. Если же в двух словах, то я просто стал опасаться за свою жизнь.

- Вам угрожали или сработала интуиция?

- Да нет, дело не в интуиции, а в том, что сначала мне не давали нормально работать, а потом в ход пошли и угрозы. Причем, от должностных лиц. Что страшно, от тех, кто призван обеспечивать законность в Южной Осетии.

- А в чем вы провинились? Ведь вы уже почти три года в Осетии, исколесили весь север и весь юг?

- Вот и я удивляюсь. Все началось после того, как меня назначили начальником строительства Южного портала. Я воспринял это назначение как высочайшую честь и как не менее высокую ответственность. Да и работа меня увлекала. С 7 утра до 11 ночи без выходных и праздников пропадал на трассе. В основном, на Кударском перевале. Если, конечно, не проводил в Квайсе совещания. Но совещания мы старались проводить или рано утром, или уже за полночь - чтобы не растрачивать драгоценное время.

Но вот где-то с месяц назад меня начали дергать. Уже ближе к полуночи, когда я возвращался в Квайсу, ко мне стал приходить милиционер и приглашать в прокуратуру для дачи показаний. Я его спрашивал, в чем дело, что случилось, но внятного ответа так и не получил. Все сводилось к тому, что в прокуратуре мне все объяснят. Естественно никаких прегрешений, которые могли бы заинтересовать правоохранительные органы, я за собой не чувствовал, потому что их просто не было и не могло быть. А ехать в Цхинвал по непонятному поводу, когда ребята на строительстве вкалывают от зари до зари, и когда все понимают, как важно завершить стройку быстрее, для меня было непозволительной роскошью. Мне надо было координировать строительный процесс и «сшивать» узкие места, а не путешествовать.

- Неужели вам не могли спокойно объяснить, в чем такая спешная нужда лицезреть вас? Это что - военная тайна?

- Может быть, и так. По крайней мере, для меня она такой остается до сих пор. Доходило до смешного - однажды ночью участковый пытался мне всучить повестку с предписанием явиться в прокуратуру в обед... уже прошедшего дня. Я обращал внимание на это, но мне предлагали расписаться в получении, что я делал.

- Самое неприятное, конечно, состоит в том, что применяется прессинг в момент, когда и без того напряжение достигло своего апогея. Два с половиной года «пахоты» на тяжелейшей стройке - это не повестки разносить. Ну, дотерпели бы вы - ради дела, успех которого так близок. Или совсем невмоготу стало?

- Да я бы работал, но первого или второго июля рано утром на развод пришли трое милиционеров. Позволили мне только короткую планерку провести и заявили, что должны меня принудительно доставить в прокуратуру. Мне по-прежнему ничего не объясняли. Но пришлось подчиниться. Приехали в Джаву в райотдел милиции. Там тоже ничего мне не сказали. Продержали битый час. А потом велели собираться. И повезли в республиканскую прокуратуру. По-моему, она генеральная даже называется. Завели в кабинет. Некий Алан Плиев стал меня расспрашивать про газопровод. Я ответил, что являюсь начальником строительства, и меня как раз газопровод заждался. Он стал мне объяснять, что я плохо себя веду. На мой вопрос, полагается ли так поступать с гражданином Российской Федерации, который ничего, кроме хорошего, для Осетии не сделал, он мне ответил, что имеет право меня арестовать. «Мы работаем по российским законам» - аргументировал Плиев свое заявление. После этого я отказался отвечать на другие вопросы без адвоката.

- Вы всерьез полагаете, что адвокат способен на что-то повлиять?

- Я ничего не предполагаю, потому что во всех местных хитросплетениях не разбираюсь. Я по профессии - строитель, технарь. Всю жизнь только этим занимался. И сейчас строил для народа. Вы же видели, с каким настроем работают люди! А меня пытаются выставить, неизвестно кем. Этот Плиев повел меня к заместителю прокурора. Кокоев его фамилия. Я еще подумал про себя, неужели меня к президенту на допрос ведут. Но оказалось, что нет. Но и зам стал мне сразу же пенять, мол, как нехорошо я себя веду. Как будто я в чем-то провинился, а они хозяева жизни. Он долго у меня выпытывал, почему я не являлся в прокуратуру раньше. Я столь же долго ему объяснял, что передо мной поставлена задача - обеспечить бесперебойное строительство газопровода, а не заниматься политическими вопросами.

- А при чем здесь политика и вы?

- При том, что этот Кокоев мне стал говорить, что якобы я мешал в Квайсе проводить выборы в парламент.

- Не понял. Вы что, пытались баллотироваться в депутаты по списку либерально-демократической партии, которой в Южной Осетии нет? В чем проблема?

- В том, что я не обеспечил явку на голосование тех, кто работает на строительстве газопровода на Кударском перевале.

- Ну, у вас тогда должен быть двойной оклад - если вы и выборами будете заниматься, и строительством...

- Вы знаете, со мной совсем нешуточный разговор в прокуратуре Южной Осетии вели. Они всерьез напирали на то, что я создавал препятствия. Но что я мог сделать!? Отменить работу? У меня нет такого права. Повторяю, работа на газопроводе идет на износ. Никто не знает ни праздников, ни выходных. Люди уезжают на участки засветло, а возвращаются затемно. Я же не могу им приказать - не работать. Приехали бы с урной на перевал, кто захотел бы, тот бы и проголосовал. Я что, кому-то мешал это сделать? Я и сам уехал в тот день к вершине, потому что там важная проходка шла. Так что ни о каком создании препятствий в день выборов не может быть и речи. Я вообще далек от политики.

- Чем же завершилась ваша эпопея с пребыванием в прокуратуре?

- Потерей рабочего дня, нервотрепкой и новой повесткой с предписанием явиться 7 июля к 12 часам. Мне было также сказано, чтобы я привел с собой адвоката, имеющего аккредитацию для работы в Южной Осетии.

- Явились?

- Да нет. После того, что было, у меня подскочило давление. И напрасно, наверное, два следующих дня я провел на большой высоте, почти на вершине. Когда у руководителя мозги раздваиваются, то о какой работе может идти речь!? Еще и дождь шел. Вдобавок к давлению, простудился. Пришлось выехать во Владикавказ, где у нас съемная квартира. Думал, отлежусь немного, приду в себя. Сходил, правда, к врачу, выписали больничный. Седьмого чувствовал себя еще неважно. Позвонил в Цхинвал Плиеву, сообщил ему, что приболел, нахожусь во Владикавказе, и не могу приехать. А он разозлился, и мне говорит: «Даю тебе мужское слово, что найду способ доставить тебя сюда, где бы ты ни находился».

- Это же почти неприкрытая угроза! К тому же покушение на уголовно наказуемое деяние, да еще какое - похищение гражданина России представителем власти иностранного государства.

- Мне действительно стало не по себе. Но я бы не придал этим словам большого значения, если бы не одно обстоятельство. Через день я выглянул с балкона - стоит иномарка с затемненными стеклами без номеров. Никогда такой здесь не было. Утром, когда за мной приехали, и я направился в наш владикавказский офис, снова заметил эту иномарку. Она находилась на прежнем месте и последовала за нами. Рассказал об этом начальнику строительства Северного портала. Он направил меня на нашу базу в Алагир. За нами неотступно следовала уже белая «семерка», но опять-таки с затемненными стеклами и без номеров. Она остановилась недалеко от базы. Не скрою, хорошего тут мало. Я сел в другую машину, которая довезла меня до Минвод, откуда и прилетел в Москву. В понедельник вышел на работу и обо всем подробно доложил генеральному директору «Стройпрогресса» А.А.Джуссоеву. Теперь на строительстве Южного портала газопровода новый начальник - Анатолий Танделов. И я желаю ему продержаться до конца стройки.