Игорь ДЗАНТИЕВ

19 ноября в городском суде Цхинвала назначено слушание по делу старшего преподавателя кафедры истории Юго-Осетинского государственного университета Фатимы Маргиевой. Она обвиняется в незаконном хранении оружия. Перед выборами в парламент Южной Осетии в мае этого года на нее был сделан донос о том, что она хранит у себя листовки антипрезидентского содержания и тем самым подрывает государственные устои. Сотрудники КГБ РЮО отреагировали незамедлительно. Они провели в доме Маргиевой обыск, но листовок не обнаружили. Вместо них нашли оружие - один РПГ (ручной противотанковый гранатомет), один автомат, один пистолет и боеприпасы, принадлежавшее ее умершему мужу.

В самом факте заведения на нее уголовного дела Маргиева видит политические причины. Она является активисткой оппозиционной Народной партии, рейдерски захваченной людьми, преданными  президенту Южной Осетии Э.Кокойты. Между тем, Фатима Маргиева была членом югоосетинской организации «Адамон Ныхас», стоявшей в 1989-92 годах у истоков освободительного движения в Южной Осетии и борьбы за национальную независимость. В преддверии судебного процесса с обвиняемой встретился в Цхинвале корреспондент сайта «Осетия-Квайса».

- У вас есть уверенность в объективном рассмотрении вашего дела?

- Откровенно говоря, нет. У нас в государстве есть один единственный судья один единственный    прокурор, один единственный адвокат в лице президента Кокойты. Что он решит, то и будет.

- Как вы объясните, что именно вам предъявили обвинения?

- Последние двадцать лет я фактически безвыездно проживала в Цхинвале, а Южная Осетия, как известно, все это время была в состоянии войны с Грузией. И в каждом осетинском доме, где хоть кто-то защищал родину, было и есть оружие. Оружие, которое изъяли, было приобретено моим мужем в 1991-92 годах, и, пока он был жив, а он скончался в 2002 году, сам отвечал за него. А после его смерти мне и в голову не пришло сдавать его, тем более, когда в Грузии к власти пришел Саакашвили. Ведь все указывало на то, что рано или поздно начнется большая война.

- А что с листовками?

- Листовок у меня не нашли.  На следующий после обыска день в КГБ мне сказали, что никаких претензий ко мне не имеют, и что они передали дело в МВД.

-  Как велось следствие?

- У меня взяли показания, где я подробно объяснила, что это оружие было приобретено на наши личные средства и хранилось в доме исключительно с целью защиты себя и своих близких от агрессии.

- И эта очевидная позиция не нашла понимания?

- Считаю заведенное в отношении меня дело заказанным сверху. Действующая власть хочет, чтобы я отказалась от своей оппозиционной деятельности, хочет также запугать других, чтобы неповадно было выступать против Кокойты. Меня хотят обвинить в том, в чем можно обвинить любого в Южной Осетии.

- Неужели за все время не было ни одного аналогичного процесса?

- Я такого процесса не помню. Более того, были случаи изъятия оружия, например, у Ирины Козаевой забрали несколько «фаготов» и пулеметов, но никакого уголовного дела не заводилось. Наверное, у нынешней власти есть большое желание вывести меня из политической жизни, хотя своим столь пристальным вниманием они сами сделали из меня невесть какую политическую фигуру, которой я на самом деле не являюсь.

- Но вы же участвовали в российско-югоосетинском общественно-политическом форуме, проходившем в октябре в Москве, да еще в числе первых выступали - значит, уже фигура. Как, кстати, вас встретили в Цхинвале после форума?

- Моей дочери перестали выдавать заработную плату в МВД и собираются провести служебное расследование. Она была принята на работу в паспортный стол, но переведена по приказу президента в патрульно-постовую службу, что для молодой девушки в Осетии является неприемлемым. А ведь она хороший специалист, окончила вуз с красным дипломом. Еще оказывалось давление на моих лечащих врачей в поликлинике и в больнице, хотя они не имеют к политике никакого отношения.

- Чем вы не устраиваете власть понятно. А чем вас не устраивает Кокойты?

- Самая большая проблема в Южной Осетии - это бедность. Большинство населения не обеспечено прожиточным минимумом. Я, например, за полторы ставки получаю в университете пять тысяч рублей. Это меньше, чем обошлось бы нашему государству мое содержание в тюрьме. А ведь есть очень много людей, которые и этого не получают? Им как жить? Когда я стала бороться за повышение заработной платы и интересоваться статьями бюджета, вот тогда и стала неугодной. Бюджет оказался в Южной Осетии самой страшной государственной тайной.

- Что собираетесь предпринять в случае обвинительного приговора?

- Я намерена бороться, пока с меня не снимут все обвинения за отсутствием состава преступления, потому что я ничего противозаконного не совершала.

- Вопрос как жителю Цхинвала. Есть ли в последнее время прогресс в восстановительных работах?

- После приезда Медведева дело сдвинулось с мертвой точки. До этого вообще никакой работы не велось. Но и сейчас обещанные Кокойты сроки сдачи жилья, думаю, будут еще много раз отодвигаться. Потому что нет четкости, организованности, понимания важности этой задачи.

- Вас не удивляет продолжающаяся бесконтрольность?

- Думаю, что сейчас восстановление Южной Осетии находится и в руках коррумпированных российских чиновников, которым безразлична судьба осетинского народа. Ситуация настолько плачевна, что если так будет продолжаться и дальше, это приведет к исчезновению дружеского России этноса на юге Осетии. Хотелось бы, чтобы об этом серьезно задумались и вмешались те, кто способен пресечь такое положение. Пока еще не поздно.