Мы продолжаем исследовать малоизвестные страницы национальной истории в рамках проекта «Неизвестная Осетия», который осуществляется совместно с газетой «Северная Осетия». Наш сегодняшний рассказ – об одном из депутатов Верховного Совета СССР первой когорты (1937 г.), директоре крупнейшего на Северном Кавказе завода «Электроцинк» (1940-1944) Илье Хугаеве. Полностью материал Игоря ДЗАНТИЕВА можно прочитать в новом номере журнала «Квайса», который на днях поступит в продажу.

Хугаевы – фамилия, которая стояла у самых истоков появления осетин в Кударском ущелье. Было это в незапамятные времена. Сменялись века и поколения, а тяготы жизни в горах Кударского ущелья, где многометровый снег на долгие месяцы отрезал поселения друг от друга, могли вынести только мужественные, закаленные испытаниями люди.

У Соломона Хугаева (никто не мог сказать, почему его нарекли таким именем), который, как и его предки, обосновался в селении Часавал, было три сына и две дочери. Одну дочь он выдал замуж за Плиева, другую – за Икоева. Сыновьями, которые подрастали, гордился, зная, что воспитание в строгих национальных традициях даст о себе знать, и они вырастут настоящими мужчинами. Дети помогали ему, как могли, однако все хозяйство держалось на крепких плечах Соломона.

Но жизнь в горах, вдали от цивилизации и элементарной медицинской помощи, непредсказуема. Так случилось, что в один момент Соломон занемог. Родные делали все, что могли, но произошло худшее. Похоронили главу семьи здесь же, на сельском кладбище. Шел 1916 год.

Соломону повезло, что он, почитавший труд и всегда остро воспринимавший несправедливость, не увидел того, что произошло несколько лет спустя. Его сердце не выдержало бы зверств грузинских националистов, устроивших в 1920 году геноцид над мирным осетинским населением. При этом вооруженные каратели врывались даже туда, куда никогда не ступала нога ни одного грузина – в Кударское ущелье, колыбель осетинской цивилизации на Южном Кавказе.

Спасаясь от расправы, Хугаевы, как и тысячи других крестьян, вынуждены были оставить свои дома и бежать за Кавказский хребет, на север Осетии, под крыло своих единокровных братьев и сестер. Это был долгий и изнурительный путь, полный неимоверных трудностей и опасностей с промозглыми ночами высоко в горах. Не все выдержали переход. Погибло много людей. Умер в дороге и младший сын Хугаевых.

Значительная часть осетин-южан, перейдя через хребет, оказалась в Дигории, где их очень тепло приняли, накормив, обогрев, обласкав. Другая часть добралась до Алагира, также найдя гостеприимство и участие. А затем для переселенцев выделили землю недалеко от Владикавказа, где они и стали обустраиваться. Так возникло селение Ногир – ныне одно из крупнейших в Осетии со своей славной историей. В Ногире поселились и Хугаевы – мать с двумя сыновьями.

Сыновья пошли работать, один из них – Илья – устроился на завод «Кавцинк» и вскоре обзавелся собственной семьей. Условия работы на заводе в те времена были тяжелейшими. Устаревшие технологии делали труд рабочих просто опасным. Производственные травмы и увечья, отравления в результате несанкционированных выбросов не были большой редкостью.

Но Илья Хугаев не сторонился трудностей. Он знал, что теперь именно он является главой семьи, и ему нужно ее содержать. Хугаев легко сходился с людьми, и быстро обзавелся друзьями. Чтобы не ходить в ночную смену из Ногира на завод, он со своими товарищами снял комнату на Курской слободке.

В 1925 году у Хугаева родился сын, которого назвали Владимиром. Получилось, что юный Владимир Ильич - двойной тезка вождя пролетариата. Тогда это считалось политически верным.

Через несколько лет работы в цинковом цеху, Илья Хугаев стал бригадиром. В 1928 году ему выделили две комнаты во Владикавказе в доме по улице Кирова, 28. В том же году в семье Хугаевых родилась дочь, а спустя два года – сын. Еще через какое-то время Хугаева, которого уже знал весь завод, избрали председателем заводского комитета профсоюза, и в 1932 году послали на учебу в Свердловск в Промакадемию.

Казалось, все складывается благополучно. Но незадолго до отъезда на учебу в семье Хугаевых произошла трагедия. Их двухлетний сын, юркий и непоседливый мальчик, выбежал на улицу и, не подозревая об опасности, попал под трамвай. Спасти ребенка не удалось. Но надо было пережить безмерное горе, чтобы жить дальше ради других детей, которых еще предстояло вырастить.

В Свердловске Илья Хугаев проучился год, после чего к нему на Урал переехала семья. Жили вчетвером в маленькой студенческой комнатушке.

Пока шла учеба, на заводе произошло событие большой важности: в 1934 году был пущен первый в стране цех по производству электролитного цинка. Завод получил новое название - «Электроцинк».

Новые технологии открывали новые возможности. И когда в 1936 году Хугаев вернулся после учебы во Владикавказ, его как дипломированного специалиста с большим рабочим стажем назначили начальником цинкового цеха.

В это же время начальником свинцового цеха был Ефим Славский, который приехал в 1933 году во Владикавказ из Москвы, где он учился в институте цветных металлов. Никто тогда не мог предположить, что молодой столичный паренек, который защитит диплом уже в ГМИ и именно во Владикавказе последовательно пройдет все должностные ступени – от рядового инженера до директора «Электроцинка» – станет после войны самым известным за всю историю СССР министром, единственным в стране кавалером десяти орденов Ленина. Но это отдельная большая и извилистая история, которую тоже пора обнародовать, приоткрыв важную страницу в летописи советской Осетии. И мы это непременно сделаем.

Для нас же интерес представляет то, что Славский и Хугаев несколько лет шли как бы параллельными курсами. Оба были начальниками ключевых цехов, заместителями директора, оба в итоге стали руководителями главного предприятия республики. При этом в 1940 году Славский, получивший назначение директором завода в Днепропетровске, передавал «Электроцинк» именно Хугаеву.

К тому времени Илья Соломонович укрепил свой авторитет не только как знающий все тонкости производственного процесса специалист, но и как общественный деятель. Коллектив завода в 1937 году выдвинул его кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. «Чуткостью, вниманием к нуждам рабочих, заботливым товарищеским отношением к ним завоевал себе наш кандидат любовь и уважение всего коллектива», – писали о нем в газету «Социалистическая Осетия» коллеги по заводу. «Послушайте меня, старого рабочего, – обратился к избирателям Яков Дегтярев с 63-летним стажем, – за цинкача Илью Соломоновича Хугаева, нашего советского инженера-большевика, можно с гордостью смело и уверенно отдавать свои голоса».

О Хугаеве заговорила вся республика. Его портреты печатали в газетах, о нем рассказывали по радио, его биографию приводили в пример, как яркое подтверждение преимуществ Советского государства, которое для беднейших слоев населения открыло совершенно немыслимые ранее перспективы.

Конечно, во всем этом была назойливая и порой примитивная партийная пропаганда. Но в ее основе лежала все-таки правда, реальная действительность. Ну, посудите сами, как еще паренек из затерянного на краю горной Осетии села Часавал мог оказаться в Кремле, среди руководителей крупнейшего в мире государства и среди самых знатных людей страны!? Как он мог получить добротное профессиональное образование и возглавить ключевое предприятие Осетии и Северного Кавказа (не забудем, что еще в Первую мировую войну каждая вторая пуля для российской армии была изготовлена из владикавказского свинца)!?

Правда, был в этот период момент, который мог перечеркнуть все. Такова была в те времена общая в стране политическая атмосфера, которая не могла обойти стороной ни Осетию, ни «Электроцинк», где в печально известные 37-38 годы пачками находили «врагов народа». Одним из них оказался заместитель директора завода Петр Романович Сикоев.

Сикоева арестовали, а его семью, как это было принято в таких случаях, выбросили из дома вон. Сикоевы жили в особняке на углу улиц Горького и Тамаева – там, где сейчас находится образовательный центр «Интеллект». Начальство тут же распорядилось, чтобы в этот особняк заселилась семья Хугаева. Илья Соломонович выполнил это решение, но принял самое деятельное участие в судьбе несчастных. Ни в чем не повинную жену и детей опального руководителя, оказавшихся в одночасье на улице, он, ни с кем не посоветовавшись, но, видимо, договорившись с тогдашним директором, вселил в свою квартиру по ул. Кирова, 28. 

После того, как следователи НКВД об этом узнали, поднялся страшный шум. На заводе стали рассматривать вопрос о партийности Хугаева. Его едва не исключили из партии, что означало бы пойти вслед за тем, за кого он вступился. Просто чудо, как Илью Соломоновича не сделали если не врагом народа, то хотя бы «пособником контрреволюционных, антисоветских элементов». Скорее всего, посчитали, что бедняцкое прошлое, безупречный рабочий стаж и разрекламированное настоящее для партии все же важнее, чем допущенная ужасная провинность.

Об этом эпизоде до сих пор с волнением вспоминает Александр Хаджумарович Чельдиев, заслуженный геолог СССР, в 1980-е годы – второй секретарь Северо-Осетинского обкома партии, крупный организатор промышленности республики. Его супруга – дочь Петра Романовича Сикоева, которая в 1937 году была той самой маленькой девочкой, которую выселили вместе с мамой.

Не зря говорят, что людей вспоминают по их главным в жизни поступкам. Илья Соломонович Хугаев поступил так, как подсказывало ему его отцовское воспитание. И это надолго остается в народной памяти.

 Взбудораживший заводскую общественность эпизод понемногу стал уходить в тень других грозных событий, которые следовали одно за другим.  В республике, как и в стране, разворачивалась кампания по поиску вредителей. Жертвой этой кампании стали многие руководители и специалисты «Электроцинка» – стратегически важного предприятия, за которым представители органов следили с утроенной бдительностью. Под колесо репрессий попали директора завода Осепьян и Тотров. Даже Славский не смог себя уберечь, и, говорят, только его революционное прошлое, восходившее к личности Буденного и Первой конной армии, позволило вышестоящему Северо-Кавказскому краевому комитету ВКП(б) поправить ретивых товарищей из Осетии.

Хугаева, к счастью, новые встречи с сотрудниками НКВД минули. Производственное усердие и общественная активность вновь выдвинули его на передний план. В августе 1938 года его назначили народным комиссаром (министром) коммунального хозяйства Северо-Осетинской АССР. Он и на этом посту быстро сумел проявить себя, не ограничиваясь кабинетно-совещательной работой и отдачей руководящих указаний, а лично участвуя в делах там, где это было необходимо больше всего.

Когда вся республика строила Цалыкский канал, Хугаев возглавил самый трудный участок стройки, совмещая труд прораба с деятельностью министра. После успешного завершения строительства в декабре 1940 года он был награжден орденом «Знак Почета» со следующей формулировкой в представлении, направленном обкомом партии в Москву: «...первым и досрочно закончил и сдал строительство своего участка».

К этому времени Илья Соломонович уже был назначен директором завода «Электроцинк».  Окрыленный доверием, он с еще большим рвением взялся за дальнейшее развитие родного предприятия. С началом Великой Отечественной войны заводские цеха стали работать исключительно для нужд фронта. Помимо непрерывного выпуска металлов, здесь обрабатывались болванки, которым придавали форму снарядов, после чего грузили в вагоны и отправляли на оборонный завод. 

Когда фашисты продвинулись к Владикавказу, Илья Соломонович отправил семью в Мизур. Но гитлеровцы наступали широким фронтом, и, опасаясь за близких, Хугаев отвез их в Цхинвал. Там ему как депутату Верховного Совета СССР дали место в гостинице, где он и определил жену с детьми. А сам ненадолго уехал к родне в Квайсу, оставив в гостинице свою винтовку. 

Пока отец был в Кударском ущелье, юный Володя, который к тому времени уже успел поработать рабочим на «Электроцинке», внеся свой посильный вклад в общее дело, едва не наделал беды. Он стал вертеть в руках отцовскую винтовку, и, в конце концов, случайно выстрелил из нее в потолок. Поднялся переполох. В номере над Хугаевыми за столом сидели прикомандированный мужчина и женщина. Пуля прострелила сапог, к счастью, не задев ногу. Набедокуривший Володя сбежал и нашелся затемно, когда все уже улеглось. К этому времени вернулся и Илья Соломонович, который отдал пострадавшему свои сапоги: по тем временам – большую ценность. На том инцидент и был исчерпан.

А летом 1942-го началась эвакуация завода. Нельзя было допустить, чтобы в случае неблагоприятного сценария на фронтах, стратегическое оборудование попало в руки врага. Эвакуацией руководил Хугаев. Эшелоны уходили в сторону Баку, где  часть оборудования застряла. Но основная масса была все же переправлена паромом по Каспийскому морю в Красноводск. А оттуда – на север Казахстана, в Усть-Каменогорск, где впоследствии возник крупный комбинат. 

Владикавказ оказался для захватчиков неприступной крепостью. Хугаев, как и все руководители, оставался в осажденном городе в рядах его мужественных защитников. А когда советские войска перешли в контрнаступление и погнали фашистов с Кавказа, взялся за скорейшее восстановление завода.

К этому времени, в мае 1943 года, из Цхинвала во Владикавказ вернулась и семья Хугаева. А вскоре случилась нелепая авария, перевернувшая жизнь полного сил энергичного руководителя. Техники в то трудное время на заводе не было, все грузы возили на лошадях. И на зиму для тяглового транспорта надо было заготовить сено. Его и заготовили где-то в степной Чечне. Илья Соломонович договорился с военными, что они помогут все сено перевезти на завод. И вместе с ними выехал туда.

Жизнь – это непрерывная цепь случайностей. У Хугаева была директорская машина ЗИС-101. Но надо же было, чтобы армейский капитан предложил ему пересесть на «Виллис», и Илья Соломонович согласился. На обратном пути «Виллис» развил большую скорость и улетел прямиком в Цалыкский канал – тот самый, который ударно строил Хугаев. Какая ирония судьбы! Капитан погиб. Остальные, а в машине был еще начальник отдела снабжения завода Парсаданов, сильно покалечились. Хорошо еще во Владикавказе забеспокоились: сено на месте, а начальников нет. Забили тревогу, выехали на поиски и обнаружили-таки пострадавших, вовремя доставив их в больницу.

После этой жуткой аварии Илья Соломонович целый год провел в Кремлевской больнице. У него были раздроблены обе ноги, и после ряда тяжелых операций врачи сумели «склеить» конечности, но полностью восстановить здоровье не смогли.

Стало ясно, что руководить огромным заводом после такой аварии Хугаеву будет уже не под силу. Москва прислала нового директора – Василия Иванова. А Илью Соломоновича по состоянию здоровья перевели заместителем. Тем не менее, он до последнего был предан родному предприятию, проработав на заводе еще не один год, и только в 1959 году ушел на пенсию.

К этому времени на «Электроцинк» после семилетней службы в авиации и окончания ГМИ пришел и сын Владимир. Уже потом дотошные летописцы подсчитают, что их общий заводской стаж составит без малого 100 лет.

Вскоре Владимира Хугаева с большим отрядом советских специалистов отправили на Кубу помогать строить зарождающееся государство, где он, кстати, встретился с посланцем ЦК ВЛКСМ Александром Дзасоховым, которого знал по студенческим временам. Два года на Кубе пролетели быстро. Хугаев-младший приобрел там новый опыт и заработал машину – ГАЗ-21 в экспортном исполнении. На ней он и возил отца в санатории и на море, когда тот вышел на пенсию и нуждался в укреплении своего здоровья.

В 1965 году, когда Илья Соломонович Хугаев чувствовал себя уже совсем неважно, ему устроили отдых в Крыму. В Коктебеле – излюбленном месте поэтов и художников, ветерану очень понравилось. Он приободрился и обратился к сыну с необычной просьбой, попросив отвезти его в Квайсу.

Умудренный человек, которого так потрепала жизнь, лучше других понимал, что другой такой возможности у него может уже и не быть. А он так хотел еще раз прикоснуться к земле, которая вскормила его, ощутить дыхание гор, где жили, трудились и умирали его предки.

По пути Хугаевы заехали в Цхинвал, а потом благополучно прибыли в Квайсу. Илью Соломоновича там встретили, как самого дорого человека, окружили вниманием и теплом. Заслуженный ветеран наслаждался щемящей атмосферой Родины и заботливым участием близких ему людей.

На следующий год Илью Соломоновича по совету врачей везти в Крым не рискнули – слишком долог был туда путь, да еще с утомительной паромной переправой. Поэтому выбор остановили на Анапе. Сняли дом на берегу моря. Владимир купил отцу удобное кресло, чтобы тот мог с комфортом вбирать в себя морской воздух. Но идиллия продлилась всего неделю. Илья Соломонович скончался прямо на пляже в приглянувшемся ему кресле.

Хугаевы не остались один на один со своей бедой. Буквально через полчаса после случившегося появилась группа отдыхавших здесь же осетин во главе с Героем Советского Союза Алиханом Макоевым. Он по-военному приказал немедленно переоборудовать машину и собрать необходимые справки. Илью Соломоновича во Владикавказ привезли его сын и Алихан Макоев, сменяя друг друга. Потом прославленный разведчик признался, что не держал руль в руках с самой войны.

Похоронили Илью Соломоновича Хугаева в Ногире, в селе, которое он вместе с другими переселенцами начинал строить. Он оставил после себя добрую память и наглядный пример того, до каких высот в жизни при упорстве и настойчивости может добраться простой паренек из далекого Кударского ущелья.